Открывая нашу конференцию, я вспоминаю то время, когда начиналось обсуждение этих проблем у нас, в нашей стране, после первых публикаций, которые были, в частности, в журнале "Вопросы философии" и других, уже специальных журналах. Я помню, что впервые - десять или больше лет тому назад - эта тема поднималась и в "Большой медицинской энциклопедии", где была опубликована большая статья "Смерть".

      Но я не хотел бы просто предаваться воспоминаниям, хотя вижу в зале в основном молодых людей, поэтому хочу подчеркнуть, что вы, по-видимому, слышали и во всяком случае должны знать о том, с каким трудом пробивалась обсуждаемая нами сегодня проблематика, которая (для меня это до сих пор является удивительным) в определенные годы оказывалась в противоречии с господствовавшими идеологическими установками, хотя, я еще раз повторяю, я до сих пор не понимаю, почему.

      Ведь проблема смерти - старая, классическая философская проблема. Я Вам напомню, как Сократ, в изложении Платона, говорил, что те, кто подлинно предан философии, занят по сути лишь только одним - умиранием и смертью. Но я видел какую-то совершенно вздорную связь с тем, как у нас проходили некоторые процессы в нашей стране, в частности, даже откладывались статьи из-за того, что первые руководители один за другим умирали или находились в предсмертном состоянии, поэтому, дескать,что уж тут говорить об этом. Это, может быть, смешная причина. Но другой я не вижу - за исключением, может быть, того, что тема смерти вообще противоречила "оптимистической" установке господствующей идеологии.

      Хотя всегда у нас были философы и ученые - специалисты по этой проблеме, и это традиция не только философской и научной мысли, но это традиция и русской культуры, русской философии.Уже тогда мы стали обращаться к трудам русских философов для того, чтобы больше узнать в философском плане об этой проблеме.

      Но что самое интересное, в это время начались очень существенные движения в области новой медицины, были достигнуты определенные успех в реаниматологии, были выдвинуты очень многие новые мифы - "жизнь после смерти" и т.д., - возникли не только этические, но и правового плана проблемы: такие, как право на смерть, более общие проблемы, связанные с процессом умирания, и даже практические проблемы, которые касались вообще ритуальной части. Разрушены были, к сожалению, определенные религиозные порядки и религиозный ритуал, и на смену им что-то выдвигалось, но это было в такой очень часто бесчеловечной, противоречивой форме, что возникла необходимость также поставить об этом вопрос, чтобы были определенные специалисты, люди, которые занимаются всем этим, исходя из принципов гуманизма.

      Я сейчас с большим удовольствием вижу здесь и хотел бы представить вам одного из крупнейших специалистов по проблемам реаниматологии, человека, с которым мы вместе выступали в свое время по этим проблемам, даже по телевидению, были серии передач по проблемам смерти и т.д., - профессора, академика Владимира Александровича Неговского, который как директор Института реаниматологии по существу поставил эту проблематику в нашей стране и который создал много книг, много работ, где в той или иной степени обсуждались эти проблемы. Я очень рад, что Владимир Александрович присутствует у нас на нашем заседании. (Аплодисменты).

      Я сейчас читаю Ларошфуко, и одна из его максим гласит, что ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор. Видимо, это еще больше подчеркивает сложность этой проблемы, потому что это и глубоко личностные проблемы, и в то же время это общественные проблемы: смерть как она выглядит по отношению к самому себе, твоя смерть, и смерть другого - это хотя и разные проблемы, но тем не менее они очень тесно переплетаются и рассматривать их весьма трудно, хотя и есть многовековой опыт, начиная с древнейших культур, древнейших цивилизаций и кончая современностью. Что происходит сегодня, почему эта проблема стала такой, кроме всего прочего, я бы сказал, и глобальной проблемой? Дело в том, что, может быть, сейчас, как никогда, мы ощутили, что проблема эта теперь касается и рода человеческого в целом, то есть это не только смерть твоя, смерть другого, близкого человека, но и смерть всех нас, всего рода человеческого. Термоядерное оружие, экологическая угроза, наконец, угроза, которая возникает именно сейчас и, кстати, сказывается и в подходе к решению самой проблемы смерти, - это нравственная и нравственно-гуманистическая.

      Нравственное вырождение человечества, может быть, в наибольшей степени проявляется и может проявляться в том числе и по отношению к смерти, нравственное вырождение и бескультурье так характерны, к сожалению, для века новых технологий, взлета науки или, как мы говорили, научно-технической революции и т.д.

      Человеческий разрыв, который существует и все углубляется в современной цивилизации, по этим проблемам, в частности, по проблеме смерти сказывается в наибольшей степени. Люди прошлого, люди верующие, с большей культурой, хотя, быть может, и не осознанной, интуитивной, с большим пониманием относились к этой важнейшей стороне жизни каждого человека: смерть своя, смерть близких.

      И народные обычаи, ритуалы, связанные с умиранием и смертью, на протяжении веков строго, неукоснительно соблюдались, и мы тем самым в наибольшей степени, может быть, в прошлом показывали себя как люди в отношении к этой проблеме.

      Но сугубо техницистский, научно-рационалистический подход привел к очень большим потерям, и только сейчас это по существу начинает преодолеваться во всем мире и прежде всего в нашей стране.

      Я хотел бы подчеркнуть то новое, что возникло сейчас в обсуждении этой проблемы,что все-таки связано с развитием науки. Я думаю, что и Владимир Александрович выступит и скажет вам об этом, но я хотел бы подчеркнуть, что большой интерес представляет естественнонаучные, в частности, медицинские, аспекты этой проблемы. Это то, что стало изучаться, исследоваться буквально в последнее десятилетие и что потребовало, как сказал, профессор Тищенко, уже сейчас принятия многих решений не только этического плана, но и правового, юридического. То, что у нас сейчас эта проблематика обсуждается в связи с проблемой биоэтики, - это очень и очень характерное явление.

      Этот естественнонаучный аспект,конечно, очень важен. И здесь, я хотел бы сказать нашим молодым исследователям: есть очень хорошие традиции, в том числе и в русской истории, - не только философские традиции, но и естественнонаучные, например: наверное, мало кто из вас знает раннюю работу по проблеме жизни, смерти и бессмертия (1926 г.) нашего выдающегося и, я бы сказал, великого - для меня по крайней мере - естествоиспытателя, биолога-эволюциониста Ивана Ивановича Шмальгаузена. И.И.Шмальгаузен обсуждал эту проблему с эволюционно-генетической точки зрения и в связи с учением Вейсмана, в частности, о потенциальном бессмертии зародышевых клеток и вообще клеток и тканей организма и т.д. Такие подходы развивались очень интенсивно и в наши дни, в частности, на Украине, в исследованиях очень многих крупных ученых, посвященных проблемам долголетия (В.П.Войтенко и др.). К сожалению, сейчас, при переходе к новой медицине, эти эволюционно-генетические подходы, используются недостаточно. Но без них, я думаю, мы мало что поймем в самой проблеме смерти и умирания.

      Я хотел бы подчеркнуть также необходимость исследовать проблему смерти не только в естественнонаучном плане, но и в социальных аспектах. Смерть - как она возникает в ходе войн или в ходе репрессий, бывших в нашей стране в период сталинизма, как возникает смерть, когда стреляют из танков по живым людям и живым мишеням (это было в Москве совсем недавно, в начале октября) - все это должно тоже стать предметом нашего анализа.

      Помните, Достоевский сказал: вот умереть бы на Куликовом поле, как бы это было хорошо! Мы должны все это глубоко осмыслить. Это не случайные высказывания и не случайные изречения, и все тонкости этого нравственного, философского ощущения проблемы смерти должны нами исследоваться. Точно также, как и чисто социологические аспекты.

      Существует, например, такое понятие: патологическое социальное старение. Можно говорить о патологической социальной смерти или о патологической социальной смертности. Это большая проблема, и должна быть целая программа действий, посвященная тому, чтобы просто исключить патологическую социальную смертность, которая возникает в силу разного рода причин, являющихся следствием нерешенности многих социальных проблем жизнеобеспечения людей. Кто исследует тот взрыв патологической смертности, который происходит сейчас? Реформы - реформами, преобразования - преобразованиями, и где-то впереди может маячить нам и счастливая и долгая жизнь, и люди молодые, - мы тоже были молодыми и прекрасно это понимаем, - могут об этом очень спокойно говорить. Но миллионы социально незащищенных людей, людей престарелых просто умирают сейчас в результате всякого рода катаклизмов, резких преобразований и т.д. Многие умирают очень часто и в результате чисто нравственных причин. Кто думает об этом в условиях того ожесточения и злобы, которые охватили нашу страну?

      Мы - народ, человечество - еще не приняли для себя какие-то незыблемые правила, которые ни в коем случае нельзя нарушить и с которыми нужно постоянно считаться. "Человеческое измерение" всего, включая и социальные преобразования, еще не стало у нас руководством к действию.

      В институте человека РАН, который создан 2 года назад, эта тема обсуждается и в биоэтическом плане, и мы образовали сейчас даже такую группу исследователей, которую возглавляет профессор В.Л.Рабинович. который много этим занимается, и я думаю, что это будет у нас развиваться.

      Я хотел бы в заключение сказать, что мы не сможем понять саму смерть как индивидуальное или социальное явление, если не свяжем ее с проблемой смысла жизни, а так мы и пытались вначале ставить эти вопросы, если не ответим на вопрос и о смысле смерти, а смысл такой есть, и не только социально-нравственный, но и даже биологический. По отношению к нам, людям, это в наибольшей степени, может быть, трагично выглядит, потому что мы - человечество, хомо сапиенс, каждый индивид - не являемся какой-то абсолютной ценностью. В определенном - эволюционно-биологическом отношении, мы выявляем смысл своего существования, в том числе и биологического, все-таки в отношении к роду. Гибель индивида в этой жестокой природе - я отвлекаюсь от социальных параметров, - гибель индивида ничто не означает для рода, и очень часто, она даже является условием его существования. В определенные периоды, с биологической точки зрения, человек становится "неинтересным" для природы: тогда, когда он минует репродуктивный период, хотя для общества, для человечества только тогда наступает пора наибольшей продуктивности, может быть, и в наибольшей степени нужности отдельной личности для рода. Как решается это противоречие и может ли оно вообще быть снято - это одна из сложнейших проблем.

      Точно так же, как не только с проблемой смысла жизни, понятие смерти надо соотносить с процессом продолжительности жизни, процессом старения и т.д. У нас в теме конференции обозначено: смерть и умирание. Умирание и старение в известном смысле совпадают, но очень сильно и отличаются друг от друга. Исследование этих процессов - механизмов старения, продолжительности жизни - также очень важно. Тем более, что сами представления о продолжительности жизни определяются ее смыслом и тесно связаны с теми или иными решениями нравственно-философских проблем личности.

      В обществе господствует большое непонимание того, какой должна быть продолжительность жизни человека, как это окрашивается индивидуально, что означает во многих смыслах, во многих отношениях смерть для человека - много пожившего, много и плодотворно потрудившегося, много пострадавшего. Это ведь тоже большие проблемы. Смерть человека в цветущем возрасте и смерть человека, который закончил все, что он задумал, - это разные вещи.

      Вы знаете, как Л.Н.Толстой настаивал на том, что на первом месте стоят здесь именно проблемы нравственно-философского плана и что человек, как он говорил, умирает не от того, что у него болит печень или бомбу в него бросили, а умирает он от того, что в жизни он уже сделал все и не видит ничего, что он еще должен сделать. А вот Паркинсон и Ле Конт выявили даже некий "закон более долгой жизни" и говорили о том, что каждый человек может на десять-пятнадцать лет продлить свою жизнь, если он не реализовал еще те цели, которые он поставил, и если нет ничего экстраординарного, что прерывает его жизнь. Он может увеличить свою жизнь, потому, что этим определяется, как они считают, течение многих процессов в организме человека.

      В нашем институте мы сейчас наметили целую программу по этому поводу, в том числе взяли и такую важную проблему для исследования, как право на жизнь и право на смерть и, соответственно, исследование этики жизни и этики смерти, и даже правил, культуры умирания. Я в свое время писал об этом, но надо, как мне кажется, все это изучать более углубленно и более конкретно.

      Я заканчиваю тем, что хотел бы сообщить вам, что сейчас мы в Институте человека совместно с Институтом философии и теми , кто занимается этими проблемами в других регионах России, всерьез обратились к теме смерти. У меня создается такое впечатление, что, наверное, эта тема будет доминировать, под знаком ее будет происходить переход из второго в третье тысячелетие. Это тоже надо обдумать: почему именно эта проблема становится доминирующей при переходе от второго к третьему тысячелетию? Тем самым мы развиваем принцип гуманистической философии, включающей разные направления, разные подходы, разные понимания, в том числе и проблемы смерти. И я думаю, тем самым мы будем решать задачи практической деятельности в обществе, стремящемся стать гуманным, практической деятельности, которой посвящают свою жизнь многие, как я слышал, присутствующие здесь специалисты, медики и не только медики, той практической деятельности, которой нам сейчас так не хватает в обществе, которое еще далеко не стало гуманным. Я думаю, вы сможете сформулировать какие-то новые теоретические подходы. Но я хотел бы пожелать самого главного: чтобы было сделано больше практических выводов, поставлено практических задач, чтобы мы смогли сформулировать для наших руководящих органов, для лиц, как мы сейчас говорим, принимающих решения, чтобы все это не оставалось просто хорошими разговорами у нас: конференция прошла и все на этом закончилось. Я думаю, что мы подошли сейчас к такому этапу, кода больше надо заботиться о том, как воплощать практически то, что дает наука, в частности, биоэтика.

      Желаю конференции успеха, новых достижений, новых идей!