Представлялось, что, выйдя из онкологического диспансера, человек, поблагодарив судьбу, что оказалась милостива, постарается забыть о том, что пришлось пережить увидеть там. Ведь о таких воспоминаниях вряд ли можно сказать, что они помогают жить или согревают душу.

Но она приходит сюда снова и снова, каждую неделю по вторникам и четвергам. И ее ждут. А в последнее время, когда стало известно, что усилия О. Соколовой по созданию ассоциации оказались успешными, с особой надеждой.

- Знаете, с какими мыслями попадают в онкологию? - спрашивает Ольга Августиновна.

В страхе? В отчаянии? Или смирившись с судьбой? Как это было у Солженицына в "Раковом корпусе": "Первое сживание с болезнью было невыносимо: опрокидывался мир, опрокидывался весь порядок мировых вещей "Еще не умерев, уже надо было бросить и мужа, и сына, и дочь, и внука, и работу... Надо было в один день отказаться ото всего, что составляло жизнь"...

- Но Солженицын жив, - замечает Ольга Августиновна. - И знаете, сколько еще удивительных примеров. Как правило, это люди незаурядные, сильные духом. Первое ощущение - действительно страх. Но не за себя даже, а за близких, как же они без меня в случае чего... Потом, волей-неволей оторвавшись от быта, пыта-ешься найти какое-нибудь занятие, чтобы не думать о болезни...

Сама она и о любимых книгах, до которых все руки не доходили, вспомнила в диспансере и осуществила давнюю мечту - освоила немецкий, по вечерам бегала из больничной палаты на курсы. Присматривалась к окружающим.

Те, кому приходилось бывать в онкологических больницах, обычно замечают, что здесь "особый климат", особые отношения между больными, между врачами и пациентами. Говорят, ничто так не сближает, как общая беда, но мало ли больниц, где людям тоже приходится смерти в. глаза смотреть, но атмосфера другая. Видимо, не в том все-таки дело.

"Думаю, это потому, что в онкологию попадают люди особого склада, - сказала мне Ольга Августиновна. - Я сначала даже удивлялась: такие разные характеры, судьбы, а все-таки все они чем-то удивительно похожи. Натуры волевые, целеустремленные, эгоцентричные там все-таки редкость. В основном, это те, кто всю жизнь стремился помогать окружающим. Не считался с собственными интересами, желаниями, когда речь шла об общем благе или в благополучии близких. Есть такой сорт людей, знаете? Но почему же именно с ними так немилостиво обошлась судьба?! Мне очень хотелось найти какое-то подтверждение, какое-то объяснение этим наблюдениям.

К тому времени Ольга Августиновна, как она рассказывала, переворошила горы литературы. Начала с медицинской, специальной, но тут же ее отложила: есть болезнь, есть какие-то органы, ткани, но болеет то человек, а его нет. Затем пошла в ход литература научно-познавательная, опыт, собранный народными целителями, свидетельства людей, которым удалось выжить, несмотря на самые страшные прогнозы.

- И как-то я все-таки нашла ответы на свои вопросы. Прочитала, что в онкологическую "группу риска" попадают прежде всего люди с определенной психологией. Например, те, кто всегда старается соответствовать представлениям, сложившимся о них у окружающих, достичь чего-либо во что бы то ни стало. Получается, что они как бы проживают чужие жизни. Душа-то другого требует, постоянно приходится себя ломать. Почти всегда диагнозу онколога предшествует внутренняя драма. Но как помочь в такой ситуации, ведь ни психолога, ни психотерапевта в онкологических больницах нет...

Группа поддержки возникла почти стихийно:

- Мы ведь все, выйдя оттуда, так или иначе общаемся, стараемся помочь друг другу. Но одно дело - наша взаимоподдержка, и совсем другое, конечно, если привлечь к этому специалистов, их в последнее время появилось немало.

Размышляя над тем, как собрать эти силы, Ольга Августиновна даже до Москвы добралась, узнав, что там уже работает центр поддержки. Но московский опыт оказался не совсем пригодным для местных условий. Оказавшись в числе безработных, она, инженер-гидротехник по образованию, выбрала курсы менеджеров, надеясь набраться там организаторского опыта

- Но на курсах учили, в основном, коммерции. Я поняла, что нам нужно другое: общественная организация.

В диспансере отнеслись к хлопотам Соколовой с вниманием, считая, что ее группа поддержки может сделать то, что не по силам врачам.

- Раньше ведь онкологическим больным врачи вообще не говорили о их болезни. - услышала я от заведующего кафедрой онкологии Хабаровского мединститута, доктора наук В. Кустова. - Ситуации из-за этого иногда случались просто нелепые. Когда больной уже сам все видит и понимает или когда вырезают какой-нибудь орган и продолжают убеждать, что это не рак. А если больной - человек верующий, и он должен сделать то, что ему предписано религией? А если речь идет о наследстве, нужно вовремя сделать распоряжения, составить завещания? Теперь этого нельзя не учитывать. Но и ответственность для врача...

Я в чудеса не верю. За каждым чудом обычно, кроется ошибочный диагноз. Но в любом случае психологическая поддержка - это очень важно. И не онколог должен ее оказать, а человек, прошедший через те же страдания, побывавший в том же положении, или психолог. Тот, кто умеет лечить словом. Даже при подозрении на рак люди обычно бывают в шоке, испытывают потрясение. А представьте себе такую ситуацию:

Ко мне за консультацией приходит женщина, которая уже несколько раз обращалась к врачам со своими подозрениями. И каждый раз ей отвечали, что все в порядке. А там уже запущенная болезнь. Я ей объясняю, что нужно лечь в больницу, пройти серьезное обследование, что необходимо длительное лечение, потребуется операция. Она начинает буквально метаться по кабинету, забывает об одежде, которую сняла перед осмотром. Такое потрясение, а впереди у нее тяжелое лечение. И даже выйдя из больницы, многим приходится жить с физическими дефектами после операции, появляются комплексы, рушатся судьбы. Рак - это такая беда, которую далеко не каждому по силам выдержать в одиночку.

Когда материал уже готовился к печати, О. Соколова позвонила, чтобы сообщить: вопрос об организации ассоциации решен, осталось все оформить. Есть надежда, что тем, кому потребуется помощь, не придется бороться с несчастьями в одиночку.

Валентина Семенова.

Ее зовут Ольга Августиновна Соколова. Выглядит она лет на десять моложе своего возраста; невозможно поверить, что она пережила тяжелую драму. Более того, с тех пор решила, что должна вселять надежду в тех, кто переживает подобное и уже ни на что не рассчитывает. Остальное она расскажет сама.

- Я не работаю, основное мое занятие - общение с онкобольными. По образованию я инженер-гидротехник, закончила сельскохозяйственный институт и 23 года проработала в Дальгипроводхозе, когда поняла, что мое дело - здесь. Какое-то время была на учете в службе занятости, успела за это время скажем, повысить свою квалификацию и получить сертификат менеджера по малому предпринимательству. Четыре месяца занималась на кафедре психиатрии Центра психического здоровья основами психологии и психотерапии. (Очень благодарна службе занятости, которая оплатила эти занятия). И сейчас целенаправленно занимаюсь психологической поддержкой больных.

Ну а привел меня сюда несчастный случай: в 1991 году меня оперировали и я здесь лечилась. Пережитая боль послужила толчком к осознанию себя, своей жизни, ее цели.

Моя прежняя работа была для меня всем, а коллектив - второй семьей. И я никогда не предполагала, что из этого теплого, уютного дома меня уведет совсем в другую сторону. Когда мне сообщили, что у меня рак и предстоит долгое и мучительное лечение, первый вопрос был: почему? Мне пришлось пройти через все пять стадий переживания горя: шок, агрессию, депрессию и в конце концов выход на другой уровень: и духовный, и физический, и эмоциональный. Тогда я поняла, что могу помогать людям.

Это было открытие, потому что по натуре я человек очень застенчивый, робкий, очень зависящий от мнения окружающих.

- Долго ли вам пришлось лечиться?

- Почти два года. Операция, потом через три недели амбулаторно-лучевая терапия. Тогда я еще работала. А после третьей "химии" отправили на инвалидность II группы. Это было психологическим шоком. Я пережила его в страданиях и слезах, не с истерикой, но с большой печалью. Лечение длилось еще семь месяцев, инвалидность продлили еще на год, и я поняла, что нужно включаться в работу самой.

Пошли поиски систем оздоровления, экстрасенсов (от них меня Бог отвел), нашлось много целителей, работающих с травами, книг - валом со всех сторон. Очень много дали телевизионные передачи центра "Помоги себе сам" и "Непознанная Вселенная". Когда накопился опыт по вытягиванию самой себя из болезни, я посмотрела на подруг, которые также барахтались, каждая сама по себе, и предложила организовать клуб. Потом начали попадаться какие-то методики. И тогда-то я поняла, что в городе нет специалистов, которые занимались бы психологией онкобольных. Я пришла в онкодиспансер и предложила хотя бы разговаривать с женщинами в палатах. Но то ли я была не готова, то ли что-то другое, но сначала ничего не получилось. Потом я поняла, что это было. сопротивление переменам. Одна встала и ушла, другая заявила, что все это глупости, а третья - это была моя подруга по палате - прислушалась.

- Вы пришли к атому, потому что кто-то оказался рядом, дал толчок, или вы сильная личность?

- Знаете, чем отличается плохой человек от хорошего? Тем, что вокруг хорошего стеной встают люди, когда приходит беда; вокруг недоброго человека никого нет. Так вот, вокруг меня встала вся Вселенная. Протянул руку помощи хирург Виктор Петрович Даниленко: я прибежала в ужасе с направлением на лучевую терапию с очень низким гемоглобином, и после курса меня никто бы уже не оперировал. Я его уговорила. Это первое. Второе. Когда я открыла глаза после наркоза, сразу увидела свою подругу Леночку Меньшикову, а все остальные коллеги стояли за дверью и следили, дышу ли я. Семья, в которой были разные отношения, вдруг сплотилась. И соседи, и знакомые, и дальние, и близкие - все меня тянули, как могли. Было несколько периодов тяжелейшей депрессии, и если бы не эта поддержка, ее было бы очень трудно пережить.

Когда я попала в эту ситуацию, младшему сыну шел четырнадцатый год, старшему - восемнадцатый. Муж - водитель, в этом году нашей семье будет двадцать пять лет. Мальчишки мои научились делать дома все. Для меня самым сложным было не состояние болезни, не физические страдания, а то, что ничего нельзя делать. (Как говорила одна подруга: "Сидишь, как кукла на чайнике", - внешне красивая и цветущая, но совершенно беспомощная). И разворачиваться от внешней жизни к внутреннему миру.

Может быть, это не было случайностью. Я много думала об этом и поняла, что возможности, которые были мне даны от рождения, никак не могли реализоваться в том потоке, в котором я жила. А реализовать их, по-видимому, надо было. И через полтора года после своей беды я сказала: слава тебе, Господи, что ты меня поставил в эту ситуацию, что ты привел меня к этим людям и что позволил понять, какая во мне сила. Я теперь человек очень верующий.

- В кого или во что?

- Для меня не важны конкретные образы или конфессии. Когда я обнаружила, что все травмирующие ситуации, которыми я не владею, ниспосланы свыше, то задалась вопросом: а что такое Бог? Я знакомилась со всеми верованиями, отыскивая общее. Все они учат любви, терпению, смирению и добру. И не приемлю то, что их разнит: фанатизм, конфессиональную нетерпимость. И все же роднее всего православие.

Мы очень тесно сотрудничаем с нашей епархией, здесь проходят и крещение, и причащение, и исповедь, которая необходима в первую очередь: человеку надо выговориться, получить утешение, а ни психолога, ни психотерапевта здесь нет.

Православие - это такая глубина, такая чистота! Мы видим культовую сторону, но не видим главного. А в писаниях святых отцов разбираются глубочайшие движения души. Как с гордостью справиться, сребролюбием, тщеславием, как его отслеживать. Иногда ведь и доброе дело делаешь, а копнешь глубже - подкладка-то шкурная.

- Как вы считаете, почему здесь нет психолога?

До недавнего времени наша российская медицинская школа не учитывала просто психологической стороны этого заболевания. Но американцы работают именно с этим и получают хорошие результаты. Я думаю, что скоро это будет и у нас. Вопрос упирается в деньги. Работа большая и сложная, а денег нет, нет и энтузиастов.

- Простите за прямой вопрос: а вам деньги не нужны?

- Нужны. Но это для меня второстепенный вопрос. За то, чем я занимаюсь, деньги брать просто грешно. А мальчишки у меня замечательные и не требуют больше того, что мы им можем дать. Они прошли хорошую школу. Старший сын уже работает в Тынде, младший - студент.

Когда я закончила четырехмесячные курсы психологов, встал вопрос: какую бумагу мне дать? Выяснилось, что нельзя никакую, потому что базового медицинского образования у меня нет, аттестацию и лицензирование я пройти не могу и профессионально работать тоже не могу. Встречаю знакомую. Спрашивает: "Что будешь делать?" "Я полтора года работала без денег, - отвечаю, - и буду работать, потому что так работать, как я, пока никто не может". Здесь сердце свое несешь людям, И это не для красного словца.

Да что далеко за примером ходить. С мужчинами у меня контакт долго не налаживался. Однажды прихожу, день пасмурный, тяжелый, и лежат мои мужички с тусклыми глазами, замученные, чувствуется, что им всем плохо. Я поставила кассету с целительными сеансами Ирины Васильевой, есть такая замечательная целительница в Новосибирске, а сама ушла, предупредив, что, если не вернусь через час, нужно перевернуть кассету и. слушать дальше.

Вернулась через два с половиной часа. Мужиков было не узнать. Двое в углу уже о чем-то спорили, другие лежали с блестящими глазами. Посыпались вопросы... Но один так и лежал отвернувшись. Что с ним? Нервный срыв, говорят. Но когда я пришла через четыре дня, этот мальчик сказал: "Ольга Августиновна, вы меня спасли". - "Так ты ж ко мне спиной лежал!" - "А я каждое слово слышал". Потом мы с ним долго разговаривали, очень интересный разговор был. И еще будет.

Так вот, после этих кассет мужики мои заинтересовались, а что такое Бог, для чего человек живет и зачем ему жизнь вообще дана. Пошли вопросы духовного плана. И отвечая им, врать нельзя ни единым словом. Приходится все время быть открытой.

- Но когда человек открыт, его легче обидеть.

- Меня невозможно обидеть. Иногда, когда бывают неожиданные нападения, ситуация анализируется и отрабатывается: что мне нужно поменять в себе, чтобы этого не было. Я начала сюда ходить, когда сама еще была в тяжелом состоянии, и, видимо, желание помочь тем, кому хуже, не осталось незамеченным, мне было дано многое, чтобы все пережить.

Были и у меня травмирующие ситуации. Одна из них - когда умер Виктор Петрович Даниленко. У меня к нему было девчоночье чувство любви.

- А муж?

-С пониманием относился. Было очень тяжело, но это удалось превратить, так скажем, в ступень духовного роста: Я его отпела, молилась и молюсь за него. В этом же году умер Сергей Платонович Пономаренко, заместитель главного врача. Виктору Петровичу было 46 лет, Сергею Платоновичу - 49...

- А что стало с клубом, который вы пытались организовать?

- Появились группы поддержки: городская и здесь, в нашем доме, иначе не скажешь. Городская собирается в центре здоровья. А с клубом пока ничего не получилось. Нужен коллектив специалистов разного профиля, которого пока нет. Нужны средства, нужно помещение, . хотя бы комнатка с видеомагнитофоном, аудиотехникой, где можно было бы поделать простейшие упражнения.

- Вы сами как себя чувствуете?

- По-всякому. Выход из болезни шел через ломки, обострения были очень сильные, и первая мысль, как у всех, была, метастазы. А это химия отторгалась организмом через боли, кровотечения. Потом я поняла, что это нормально, потому что так выздоравливали многие. И у каждого своя система выздоровления, которая находится интуитивно. Есть своя диета, упражнения по системе Ниши для позвоночника, для капилляров, для восстановления энергетического поля. В свои без малого пятьдесят я могу стоять на мостике, позвоночник вернул гибкость и прекратились головные боли. Во время кризисов очень помогали водолечение Кнейпа, травы, а самое главное - настрой. Утром встаешь никакой....

- И собираешь себя по кусочкам.

- Нет, говоришь: слава тебе, Господи, за день, дарованный мне тобой. Помолишься, посидишь, подумаешь... И день действительно становится прекрасным.

- Это иная жизнь, иной уровень мышления. А сумела ли на вашем опыте чему-то научиться ваша семья?

- Когда меняешься сам, меняется все вокруг. Жизненные ситуации остались, но поскольку изменилось отношение к ним, и развязываются эти узелки совершенно по-иному... Если раньше на каждое раздраженное слово мужа открывался фонтан красноречия и все возвращалось рикошетом ко мне же, то потом, когда я поняла, я стала просить у Бога прощения за то, что была виновницей этой ситуации. На мужа это действовало шокирующе. Потом я и у него стала просить прощения. И эти ситуации стали потихоньку уходить из нашей жизни. И незаметно семья стала меняться. А травмирующие ситуации от сыновей воспринимала как следствие того, что я в них заложила раньше. И было очень большой радостью, когда однажды сын пришел после встречи Нового года у приятелей и сказал: "Мама, у нас так хорошо, так спокойно!"

- С чем вы приходите к больным?

- Прежде всего с информацией о том, какими путями преодолели болезнь те, кто выздоровел; с теми, кто потом заинтересовался духовными проблемами, говорим о них. Тут все очень индивидуально. Конечно, если человек полгода получает лучевую терапию, это такой комок нервов... Человек выбирается сам, я просто та дырочка в заборе, через которую ему посветило солнышко. Может быть, та соломинка, за которую еще можно ухватиться, чтобы трезво взглянуть на проблему и увидеть следующую ступеньку.

- И еще немного о вашей группе поддержки.

- В ней есть студент шестого курса, музыкант из театра музкомедии, бывший радиожурналист... Это здоровые люди. А в городской группе - больные в стадии ремиссии, те, кто продолжают лечиться и сами помогают другим. Среди них есть такие сильные духом! Вот вам пример, когда человек с третьей стадией рака, получивший после лечения рецидив, берется за себя и избавляется от опухоли. Это не сказка. И эта женщина продолжает работать над собой, зная, что руки опускать нельзя ни в коем случае. Нельзя останавливаться, нельзя терять надежду.

Л. ЛАТЫПОВА

Как-то в редакцию пришла женщина, которая решила не только поделиться пережитыми потрясениями и болью, но и рассказать о возвращении к жизни - своём и тех онкологических больных, с кем свела её судьба. Тогда же Ольга Августиновна Соколова обратилась со страниц газеты с предложением создать ассоциацию, потому что в одиночку выстоять труднее.

Такое о6ъединение произошло. Школе выживания "Надежда" три года. Мы рады своей причастности к доброму делу, за которое взялась О. Соколова. А также тому, что Ольга Августиновна по-прежнему живёт надеждами и планами. Инженер по профессии, она смогла совместить свою о6щественную работу с учебой в вузе по специальности "менеджмент", поскольку появилась необходимость таких знаний для организации школы. А затем поступила ещё в один вуз, чтобы получить профессию психолога.

- Общение с людьми, прошедшими через болезнь, с их родственниками и друзьями, несущими по жизни крест любви и сострадания к боли близких, научило многому, - рассказывает О. Соколова. - Это действительно школа выживания, которая учит оставаться человеком во всех перипетиях жизненного пути.

Как и у всех, у нас, конечно, есть про6лемы. Начиная с того, что в обществе укоренилось мнение: с онкологическими больными бесполезно работать, они народ обречённый. Хотя от момента, когда поставлен "роковой" диагноз, и до ухода человека в мир иной может пройти очень много времени. И сколько бы ни было отпущено, каждому ведь его нужно прожить.

Я знаю людей, которые прожили этот отрезок так, что вся предыдущая жизнь была оправдана именно этим. Побеждать расхожие стереотипы, конечно, тоже нужно учиться.

Ещё одна проблема - отношения врача и больного. Сейчас больной хочет всё знать: чем лечат, как лечат, почему так, а не иначе, какие побочные явления, какой диагноз. Он желает активно участвовать в своём выздоровлении. А врач не всегда может уделить достаточно внимания и найти возможность для такого сотрудничествам

А психологической службы, позволяющей спокойно разрешать такого рода отношения, в больницах и поликлиниках пока нет.

Люди, получившие очень тяжёлое лечение, нуждаются в курсе реа6илитации, который занимает примерно столько же времени, сколько и основное лечение. Реабилитационного центра нет. Человек, получивший страшный диагноз, чувствует себя изгоем. Его нужно, прежде всего, вывести из шокового состояния. С этого и начинает наша группа поддержки.

Можно, например, объединить усилия медицинских, социальных и общественных организаций. Нашей группе под силу только выступить с таким предложи. Будем надеяться, что оно будет замечено.

С июня 1994 года с "Надежде" побывали тысячи людей" прошли сотни встреч, консультаций, распространены сотни книг и брошюр специалистов об оздоровлении. Были сняты пять видеофильмов, организован цикл радиопередач на краевом радио.

Хотелось 6ы, что6ы люди, которые остались с "Надеждой" и, возможно, могут поделиться своими мыслями, предложить помощь, откликнулись.

Наш телефон: 34-21-03
Материал подготовила Валентина Семенова

Недавно краевой общественной организации онкологических больных "Надежда исполнителось пять лет. Праздник "Радость жизни", посвященный этой дате, прошел замечательно

Все было на этом вечере. Цветы, на стенах яркие рисунки пациентов, длинный стол с домашними угощениями, песни. Произведения Визбора и свои собственные сочинения исполнили под гитару Алена и Валентина Кудряшовы. А над историями, которыми поделилась гостья из Совгавани, хохотали все до слез.

Были и подарки. Хозяйка клуба Ольга Августиновна Соколова предлагала всем вытаскивать их из двух мешочков. Кто-то вынул иконку целителя Пантелеймона. Это было символично: целительство - дар, посвященный жизни. Мне достался петушок из цветного дутого стекла. Как раз для моей доченьки, родившейся в Год петуха.

Ольга Августиновна - человек, которому я бы поставила памятник при жизни. Нелегкая судьба, состояние здоровья оставляет желать лучшего, на работе сократили, а она нашла силы создать клуб и пять лет работает "за спасибо" с пациентами. Вначале и не понимали, и не принимали. Не было средств даже для малого, но необходимого - бумаги для распечатки статей... Но однажды в дверь ее квартиры 1 шел незнакомец и сказал: "Я слышал, что вы нуждаетесь в деньгах. Примите". И дал денег. Известный ученый Юрий Сергеевич Салин подарил магнитофон. Низкий поклон и здоровья таким людям!

Спасибо и тебе, Оленька! Ты многим помогла. Живи долго, дари всем радость!

"Господи, дай же ты каждому, чего у него нет, дай же ты всем понемногу и не забудь про меня!"

Л.Пинегина, ветеран труда