|
Удачная эвтаназия
Отберут ли у детей дом, где они учились жить?
"Московский комсомолец", декабрь, 2004г.
Скажем прямо: лечение тяжело больных детей
- дело невыгодное.
Мало того - разорительное.
Для состоятельных людей помощь в таком деле прямо
означает, что деньги, на зарабатывание которых они
употребляют все мыслимые возможности, пропали. Хуже
того: из тяжело больных детей вырастают тяжело больные
взрослые. С ними тоже, как известно, одни расходы.
Что скажете? Ведь это правда.
Как правда и то, что на свете время от времени все
же случается то, чего не может быть.
Тайна - не тайна, а загадка есть: кто же был первым
владельцем подмосковного имения Липки? Существует
предположение, что усадьба Липки принадлежала славному
купеческому роду Алексеевых. Из рода Алексеевых
вышел не только основатель МХАТа К.С.Станиславский,
но и московский городской голова Александр Алексеев,
сделавший для столицы много хорошего, а также его
сын Николай Александрович Алексеев.
Николай Александрович, будучи, как и отец, московским
городским головой, обратился к купечеству с призывом
собрать деньги на строительство психиатрической
больницы. Деньги были собраны, и строительство больницы
уже подходило к концу. Однако до открытия своего
творения он не дожил. В 1893 году Н.А.Алексеева
смертельно ранил психически больной человек. И последней
волей умирающего было: передать из его личных средств
300 тысяч рублей на завершение строительства больницы.
Жена исполнила волю мужа. Должно быть, именно поэтому
имение и было продано фабриканту А.Руперти. Психиатрическая
больница по сей день носит название Алексеевской,
а в Липках по проекту знаменитого архитектора И.В.Жолтовского
было построено замечательное трехэтажное здание.
К дому вела просека, с которой открывался вид на
постройку, отражавшуюся в озере, заросшем желтыми
ирисами. Вход в дом охраняли два льва. Дочь Руперти
вышла замуж за знаменитого композитора и пианиста
Исая Добровейна. Во время революции усадьба Липки
была национализирована и некоторое время творение
Жолтовского находилось в запустении. Однако необыкновенная
красота заповедного леса, озера и старинной постройки,
чудом уцелевшей во время национализации, рано или
поздно должна была привлечь сильных мира сего. В
1933 году усадьба Липки стала одной из загородных
дач И.Сталина.
От Дмитровского шоссе к даче вождя была проложена
дорога. В 1960 году усадьба стала объектом №260
(Липки) 9-го Управления КГБ СССР, и последним ее
владельцем стал член Политбюро ЦК КПСС Л.Н.Зайков.
* * *
В 1989 году решением Правительства СССР знаменитые
правительственные дачи в Подмосковье передали головным
медицинским учреждениям разного профиля с благой
целью - для организации загородных реабилитационных
центров для детей с тяжелыми заболеваниями. НИИ
детской онкологии и гематологии получил бывшую дачу
Сталина-Зайкова. Так был создан единственный в России
Центр комплексной реабилитации детей, перенесших
онкологические заболевания.
Есть такая страшная цифра: ежегодно в России заболевают
раком около 5 тысяч детей. Еще не так давно большая
часть заболевших уходила из жизни. Сейчас благодаря
развитию технологии диагностики и лечения две трети
детей удается вылечить, и сегодня в России живут
десятки тысяч людей, в детстве излеченных от онкологических
заболеваний.
Но люди, перенесшие рак, отличаются от прочих смертных.
Смертельно опасное заболевание деформирует психику
взрослого человека - стоит ли говорить о том, что
происходит с детьми. В их жизни нарушается все:
и учеба, и общение со сверстниками, и отношения
с родителями, и отношения родителей. Многие семьи
распадаются. Мать заболевшего ребенка уходит с работы
и полностью переключается на него - так и должно
быть. Но все остальные члены семьи, включая и здоровых
детей, становятся заложниками этой болезни. Выдерживают
не все. Поэтому детские онкологи постоянно нарушают
общественное спокойствие в борьбе за создание системы
реабилитации выздоровевших детей и их родственников.
Детям, спасшимся от смерти, нужно помочь вернуться
в ту жизнь, из которой они были вырваны болезнью.
Именно так: вернуться, пройти по хрупким мосткам,
отделяющим "ту" жизнь от "этой".
* * *
Лекарства, применяемые для лечения злокачественных опухолей, чрезвычайно
токсичны. Только они могут справиться с раковыми
клетками, но плата за победу такова: страдают все
органы. Поэтому дети, прошедшие через онкологию,
становятся - я с трудом подбираю подходяще слово
- хрупкими. Они все время находятся у края. Недаром
врачи называют это состояние высокой тревожностью.
Это значит, что дети продолжают быть настроены на
самое худшее, - надо ли объяснять, как трепещет
сердце ребенка от осознания реальности смерти?
Такие дети прежде всего начинают плохо относиться
к себе. Они думают, что их возможности несоизмеримо
меньше, чем возможности сверстников, что они никогда
не станут такими, как другие, что ничего не удастся
изменить. Как следствие - плохой контакт со сверстниками.
А еще - ребенок, привыкший к тому, что все домашние
живут его жизнью, поневоле начинает существовать
за счет других.
Представьте себе такую ситуацию: брат и сестра заболевают раком. Девочку, назовем ее Наташей, в возрасте трех лет оперируют в Институте нейрохирургии им. Н.Бурденко. Операция на мозге без всяких надежд на спасение. Однако ребенок выжил. Брату, который старше на пять лет, такую же операцию пришлось делать, когда ему исполнилось тринадцать. Его тоже удалось спасти, но жизнь семьи превратилась в ад. Наташа начала испытывать трудности с координацией движений. Брат Олег не хотел учиться. Дело доходило до драк с учителями. Постарайтесь представить себе, что испытывала их мать. Готовность отдать за ребенка жизнь? Так ведь жизнь одна, а детей двое. Детей, которые, кроме матери, никому не нужны. Что делать? Падать в ноги - но кому? Кто знает, как помочь?
* * *
В высокоразвитых странах реабилитационные центры для детей, перенесших онкологическое заболевание, являются неотъемлемой частью медицинских центров. У нас, при общепризнанных успехах в этой области, до 1989 года не было ни одного. Таким образом, участь первого и единственного в России учреждения, вне зависимости от намерений его создателей, не могла не стать уникальной.
В 1997 году руководителем был назначен доктор медицинских
наук Григорий Цейтлин.
Если бы я не боялась обвинения в высокопарности,
я бы сказала, что вся жизнь доктора Цейтлина до
того дня, когда он впервые переступил порог усадьбы
в Липках, была лишь подготовкой к этому дню.
Не знаю, какая муза диктовала ему, как поступить,
но за то, что муза была, - ручаюсь. Потому что без
вдохновения создать то, что создал Цейтлин, одной
медицине просто не под силу.
Сорок гектаров заповедного леса, белки, зайцы, птицы,
восхитительный пруд - все это нужно было включить
в работу на помощь детям.
Первым делом отказались от белых халатов. О том, что дети находятся в медицинском учреждении, напоминает болезнь - и хватит об этом.
А как отогреть сердце? Как изменить выражение глаз?
Дух Липок продиктовал Цейтлину и его команде удивительное решение: детей начали учить ткачеству, искусству керамики, рисованию, фотографии, открыли собственный театр. По-научному все это называется арт-терапия, но это слово вот ни на сколько не передает смысла происходящего. Элина Загирова, студентка отделения керамики Строгановского училища, учила детей древнейшему из ремесел. Чтобы они на деле убедились в том, что не боги горшки обжигают, отыскали специальную печку, и все пациенты Липок стали учиться работать на гончарном круге. Варсеник Леоновна Адамян, художник по тканям, научила больших и маленьких обитателей Липок из тонких цветных ниток создавать полотно.
Юлия Валерьевна Позднякова, психотерапевт и художник,
три года руководила художественной и театральной
мастерской.
И еще доктор Цейтлин лечил их водой. Во-первых, катание на лодках, наперегонки со стрекозами. И во-вторых, бассейн. При последнем хозяине Липок в доме сделали роскошный бассейн. Стоило немалого труда привести его в порядок, заново выложить плиткой, отремонтировать трубы. Многие дети наотрез отказывались даже подходить к бассейну: ведь боязнь воды - это искусно замаскированная в подсознании боязнь смерти. У одного ребенка был огромный шрам, и он стеснялся раздеваться. Другому ампутировали ногу - он тоже считал, что таким калекам нечего делать в бассейне...
* * *
В конце октября дирекция онкоцентра сообщила Григорию Янкелевичу Цейтлину,
что на ноябрь детей набирать не нужно, с 1 ноября
центр закрывается на ремонт. Тех, кто нуждался в
дополнительном курсе реабилитации, отправили по
домам, в том числе и детским. Потому что лечение
в Липках бесплатное, и сюда из всей России приезжали
дети малоимущих родителей и детдомовцы.
Чтобы повидать семилетнего Витю Завалина (здесь
и далее имена детей изменены), я поехала в детский
приют в Ликине-Дулеве. Заболел он пять лет назад.
Лимфогранулематоз, сейчас ремиссия. Директор приюта
Светлана Александровна Захарова была растеряна:
Витю привезли накануне, не нужен ли ребенку специальный
уход?
Приводят Витю. Педагогическая запущенность, плохо развитая речь - это аккуратные выражения, за которыми взрослые всегда скрывают брошенного ребенка...
А Витя, худенький и коротко стриженный, не очень-то
понял, куда попал. И единственное, что его интересовало,
когда он сможет вернуться в Липки. Собственно, и
этого слова он не знает, но мне объяснил, что хочет
вернуться туда, где все плавают в бассейне, рисуют
и лепят из глины.
Мы сидели в игровой комнате, он показал, что умеет кувыркаться, прыгать на одной ножке, а сказок не знает.
- Совсем никаких?
- Ну да, я все сказки забыл.
Охотно верю. Мама у него умерла, а папа бил Витю смертным боем.
- Я могу нарисовать свой дом, - сказал Витя.
И нарисовал. Дом номер 69, рядом кошка, а внизу подпись: "Папа, Витя, мама".
- Ты сейчас куда? - спросил меня Витя, когда я стояла в дверях.
- Туда, где лепят и рисуют.
- Везет тебе, - сказал он. - А тебя тоже мама бросила?
* * *
Ира Федяева любит улыбаться. Правда любит. Говорят, улыбчивые дети легче
переносят невзгоды, но тогда Ире нужно улыбаться
с утра до вечера. В Липках она провела год. Сейчас,
когда отделение закрыли, ее перевели в Российскую
детскую клиническую больницу, в отделение онкогематологии.
Привезли ее из детского дома на Алтае.
Однажды она пришла в школу и сказала учительнице, что ей нужно поговорить с администратором по правам детей. Через час эта встреча состоялась, и в этот же день Иру забрали в приют. Папа пришел за ней в школу, а она ему объяснила, что идет к той тете, которая занимается правами детей. Он ответил: ну, хорошо.
Конечно, хорошо. Дома она больше находиться не могла.
Мама умерла десять лет назад, а с папой, выходит,
ей не повезло.
В Липках...
- Ой, да что вы, - и привычно поправляет маску, в которой ходят дети из этого отделения, - где бы я еще такое узнала? Потом, там природа замечательная, и люди все подобрались как нарочно одни только добрые. Мы там все очень дружили.
На Ириной кровати лежала книжка про Маленького принца.
Я спросила, про что книжка?
- Про то, что нельзя бросать детей, - ответила она. - Вы что, не читали?
- Читала, но давно, - сказала я.
- Может, вам еще про Липки рассказать, чтобы у вас большая статья получилась?
Я объяснила, что она и так получится большая.
* * *
Уж простите, ни названия города, ни названия социально-реабилитационного центра, ни настоящего имени директора и подростка, о котором пойдет речь, - сообщить не могу, дала слово. Пусть мальчика зовут Сережей, а директора - Надежда Николаевна. Так вот, тринадцатилетнего Сережу привезли в этот центр четыре года назад, после милицейского рейда на Ярославском вокзале. У него есть мама и сестра, но обе спились. Может, поэтому Сережа и заболел раком. О чем бы он ни говорил и что бы ни делал - все его мысли и причины всех его поступков (иногда очень плохих) находятся дома, рядом с мамой, которой он не нужен. Смириться с этим Сережа не в состоянии. Он бы, может, и рад, но все равно его ведет туда, к маме.
- Он трудный, но очень хороший, - говорит Надежда
Николаевна. - Всегда мне помогает. Он никак не может
понять, почему оказался в приюте, когда родная мать
живет на соседней улице.
Сережа прекрасно разбирается во всем, что связано с электричеством. Недавно сделал музыкальную шкатулку (я растерянно кручу ее в руках, и ему нравится моя растерянность), и если нажать в нужном месте, раздастся звук заводящегося мотора.
Про свою болезнь он говорить не хочет. К тому же
он опять закурил, а ему нельзя. Бросить пока не
получается. Сережа жестко смотрит мне в глаза. Там,
в его глазах, много такого, что не стоит пытаться
перевести в слова.
В Липках он пробыл месяц. Теперь главное - попасть туда летом.
Я спрашиваю: почему?
- Ого! - говорит Сережа и громко смеется. - Вы небось там не были?
- Была.
- А чего же спрашиваете?
Я сижу в кресле, а Сережа - под пальмой, сжав руками колени. Может, он сам не замечает, как его лицо, детское лицо взрослого от непосильных испытаний человека, озаряется какой-то чередой всполохов, как будто он вспоминает, вспоминает, но не успевает пересказать. Он говорит, но я вижу - не мне, а кому-то другому: про озеро, такое красивое, как показывают в кино, про собаку, которая охраняет вход, она хорошая, зря не лает, про керамическую мастерскую - он работал на гончарном кругу, здесь в школе некоторые даже не верят. И в Липках - может, это самое главное, даже главней гончарного круга, который он раньше видел только по телевизору, - в Липках осталось много друзей. И что интересно: там взрослые не лезут в душу и не врут.
* * *
Можно не верить в то, что есть на свете намоленные места - они все равно
есть, и ни от каких наших глупостей и ошибок уже
ничего не зависит. Липки - намоленное место. И неспроста
там жили Алексеевы, род которых прославил человек,
поплатившийся жизнью за желание помочь больным людям.
И семья Руперти-Добровейн, боготворившая искусство.
Эти люди оставили завещание, и кому было суждено,
тот его воспринял: как дар и как поручение.
Доктор Цейтлин нашел такой способ помощи детям,
как находят клад. Только врач, с утра до вечера
находящийся среди детей, больных раком, знает, в
чем, кроме лекарств, они нуждаются больше всего.
А мы-то - мы ведь ничего не знаем о детях, из года
в год живущих в страхе смерти и отвергнутых школой
здоровых и равнодушных сверстников. Без уверенности
в себе, без друзей не может жить даже самый благополучный
ребенок. Но где ее взять, веру в себя, где взять
друзей?
Творчество - это край земли, соприкасающийся с небом. Там нет ничего невозможного. В керамической мастерской не учат делать горшки, там открывают секреты человеческих рук, способных придать глине любую форму, секреты огня, делающего эту форму почти что бессмертной, но и хрупкой - это тоже секрет. Ткачество - это не ремесло, позволяющее обзавестись дешевым половиком, это узенькая тропинка, по которой можно добраться до места, где растет то, что создал ты и только ты. С помощью кистей и красок можно преобразить даже самый темный угол истерзанной страхом души. Музыка освобождает крылья, которым трудно пробиться из-под больничного одеяла. Поэтому Липки с их спасительными мастерскими и уроками выздоровления стали республикой восходящего солнца.
Но все это невозможно создать без людей. Людей,
которые готовы мириться с мизерной зарплатой, работать
с обессилевшими детьми и их потерявшими надежду
родителями - а зачем? Затем, что есть на свете крошечные
клочки земли, свободные от денег и выгоды. На этих
пятачках всегда собираются люди, знающие о жизни
больше, чем знают богатые. Уникальный коллектив,
который работает в Липках, - это тоже победа Григория
Янкелевича Цейтлина.
У отделения реабилитации Института детской онкологии
и гематологии есть единственный, но очень, очень
большой недостаток - оно бесплатное. То есть существует
за счет бюджетных и спонсорских денег и не приносит
никаких доходов. Это единственное место в России,
где могут получить помощь дети из малоимущих семей
и воспитанники детских домов.
Говорят, на свете есть только одно похожее на Липки место - реабилитационный лагерь в Ирландии, в пятидесяти километрах от Дублина. Существует лагерь за счет благотворителей, один из них - всемирно известный актер Пол Ньюмен.
* * *
Так вот, первого ноября Липки закрыли.
Официально - на ремонт.
Правда, приказ о закрытии выглядит странно: там
говорится, что набор детей прекращен с 1 ноября,
а ремонт начнется в марте. Денег на ремонт нет,
рабочие, прибывшие в Липки, не знают, чем им заняться,
вот уже месяц как они "отдыхают" там вместо больных
детей.
Что все это может означать? Кто распорядился закрыть отделение на пять месяцев?
Может, все дело в богатых соседях? Неподалеку -
бывшие дачи Ельцина, Шеварднадзе, Бирюковой. На
их территории АО "Детский реабилитационный центр"
(им распоряжается печально известный бывший Детский
фонд имени Ленина) организовало прибыльные загородные
резиденции для детей богатых родителей. Там каждая
маленькая лесная птичка несет золотые яйца. Неприбыльные
Липки много лет не дают покоя теням Ельцина и Шеварднадзе.
Ах, как можно было бы распорядиться старинным прудиком
и особняком, возведенным знаменитым Жолтовским!
Несколько дней назад Григорий Янкелевич Цейтлин был у директора Российского онкологического научного центра имени Н.Н.Блохина, академика М.И.Давыдова.
Михаил Иванович Давыдов сказал Григорию Янкелевичу, который прямо спросил, не закрыли ли детское отделение реабилитации, что оно обязательно откроется после ремонта. Но почему ремонт начнется в марте - на этот вопрос ответа не последовало.
Я попросила детей, которые были в Липках, написать
несколько слов.
Вот что они написали:
"Липки - это очень важно для многих детей. Это не только способ провести время, но и общение. Ведь для детей, прошедших через болезнь, это очень-очень важно! Многие дети, побывавшие в Липках, получают сочувствие других, и для них это тоже очень (подчеркнуто ребенком. - О.Б.) важно. Липки для нас - это родной дом... атмосфера наполнена небывалой теплотой, добротой и самой искренней и чистой любовью. Здесь всегда настоящая радость. Здесь ты действительно понимаешь, что такое счастье. После Липок появляется вера в будущее. Ты понимаешь, для чего стоит жить. Я даже не представляю, что было бы с детьми, если бы не было Липок. Даже когда ходишь по территории, то вспоминаешь эти маленькие кусочки счастья, подаренные Липками всем нам. Очень много слов теряется, когда хочешь сказать, что значит для тебя это место. Просто хочется сказать: "Мы любим Липки".
P.S. Очень-очень. Вот и все".
"В Липках помощь детям, оказавшимся в трудных жизненных
условиях, приходит и от замечательного коллектива
сотрудников, и даже от того места, где находится
само реабилитационное отделение".
"Здесь я нашел себе друзей, научился ткать, лепить
из глины, делать прикольные штуки и хорошо плавать.
Липки это просто здорово".
"В Липках присутствует атмосфера какой-то средневековой
эпохи: красивые люстры, высокие потолки и т.д. Там
я впервые встретила тех людей, которые стали мне
очень близкими друзьями.
Просто пусть Липки были, есть и будут".
* * *
Я долго думала, как написать о Григории Янкелевиче Цейтлине.
Когда мы сидели в опустевшем доме и печально ели бутерброды с котлетами, которые сделала жена Григория Янкелевича, я самонадеянно предположила, что если я сфотографирую его на фоне рисунков, подаренных ему детьми, да еще его коллекции игрушечных черепах, все станет понятно само собой. Он создал этот дом, он его дух, его домовой и печальник - заступник за тех, за кого некому заступиться.
Но слов, как всегда, не хватило. Вместо них пусть у вас в памяти останется дерево.
Несколько дней назад у Цейтлина был день рождения.
И дети из Липок, их друзья и воспитатели решили
украсить огромное дерево, которое стоит возле дома,
в котором живет Григорий Янкелевич.
Они сделали гирлянды (несколько десятков метров),
игрушки, вырезали из цветной бумаги сердечки и поздно
вечером накануне дня рождения собрались у дома.
А в это время повалил снег. И воспитатель, который
приехал с верхолазным снаряжением - а как иначе
можно было влезть на дерево? - несмотря на снегопад,
взмыл к верхушке липы. Между прочим, было около
полуночи. И наш фотокорреспондент, который так замерз,
что уже звенел, сказал: "Это сумасшедшие. Но очень
хорошие сумасшедшие".
Утром Григорий Янкелевич как всегда пошел в парк
делать зарядку. Он вышел на лестничную площадку
и лишился дара речи: вся лестница от первого до
пятого этажа была украшена цветными сердечками,
на которых было написано: "У нашего доктора день
рождения!" И к ручке каждой двери дети Липок привязали
маленькую связку конфет.
А потом он вышел на улицу и увидел волшебное дерево.
Такой подарок невозможно купить. До него можно только дожить.
* * *
Знаете, чего бы мне хотелось? Чтобы министр здравоохранения Михаил Юрьевич Зурабов прочитал эту статью и рассердился. И пожаловался на меня нашему главному редактору. И чтобы в письме говорилось: корреспондент все выдумал, все не так, ремонт обязательно сделают, никто на Липки не покушается и скоро отделение откроется. Значит, дети снова приедут в Липки. Вот будет здорово!
Московский Комсомолец
03.12.2004
Ольга БОГУСЛАВСКАЯ
|
