|
Рак: мифы, страхи и реальность.
Кто займется "всеобучем" по онкологии?
БОГДАНОВА Наталья Викторовна
С таким вопросом я пришла к Наталье БОГДАНОВОЙ. Она - руководитель отделения химиотерапии и нетрадиционных методов лечения в Онкологическом институте имени Петра Герцена.
- Наталья Викторовна, мы условились поговорить о необходимости всеобщего "ликбеза" в области онкологии. Но, возможно, кто-то считает, что подобная грамотность необходима только врачам, а для обычного человека она слишком обременительна, да и бесполезна.
- Ответить на это просто, хотя ответ наверняка покажется кому-то излишне суровым. Знания об онкологии нужны каждому, потому что их отсутствие может стоить человеку жизни. Я действительно убеждена, что одна из серьезнейших наших бед - низкая онкологическая культура, в том числе - самих врачей. Причин много, но особенно велика здесь роль газет, телевидения, радио. В борьбе за аудиторию журналист часто отдает предпочтение "модным" темам, прежде всего - "альтернативным" методам лечения. Достоверность информации, на которой основаны такие публикации, практически никто не проверяет, ответственности за их последствия никто не несет. В сущности идет игра на вполне понятных психологических механизмах: больные и их родственники, напуганные грозным диагнозом, хватаются за любую соломинку.
Примеров много: и знаменитый катрекс, и мегаиамоль, и акулий хрящ, и спирт с маслом - так называемый метод Шевченко... Когда встречаешься с пропагандистами такого лечения, то оказывается, что достоверных подтверждений их успехов просто не существует.
- Но, возможно, эти методы и способны помочь кому-то - просто никто не дает себе труда проверить их?
- Я уверена, что это не так. Потому что отделение, которым я руковожу (оно, кстати, уникально для России), занимается не только официально признанными методами лечения, но и так называемой нетрадиционной медициной. К нам приходят целители, изобретатели, и мы проверяем их предложения, проводим научные исследования. Как правило, эти методы не только "не работают", но даже вредят здоровью. Хотя главная их опасность-в другом: пока больной "экспериментирует", опухоль растет, становится "некурабельной". (Это слово о значает, что помочь пациенту уже нельзя.) Вред столь популярной сейчас уринотерапии трудно описать. Знаю по собственному опыту: пациенты, у которых наблюдалась явная ремиссия, процесс роста опухоли был приостанов-лен, начав пить мочу, вызывали возврат и бурное развитие болезни. Но кто об этом написал? Тысячи людей продолжают "лечиться" таким образом от рака. Особенно любимы в народе три способа: спирт с маслом, керосин и моча.
- Но тогда, возможно, медикам пора более активно противостоять натиску шарлатанов, громче говорить об этом?
- Давно пора. Но беда в том, что сами врачи часто не владеют азами той самой онкологической грамоты, о которой мы говорим. Многие - я говорю сейчас не об онкологах, а о медиках других специальностей - слабо представляют себе успехи современной онкологии. Нередко они вообще советуют не лечить опухоль, смириться с судьбой, воспользоваться народными средствами или обратиться к экстрасенсу. А потому "онкологический ликбез" крайне необходим для всех. И именно средства массовой информации могут помочь проводить его.
- Наверное, важно понимать, что опухоли - все разные и лечатся по-разному. Тогда становится ясно, что наивно ждать появления универсальной "таблетки" - панацеи, спасающей всех от рака. Ну, например, сколько препаратов вы используете при лечении рана груди?
- Вы правы, единственного чудо-средства для лечения рака нет - и не может быть. Один из первых директоров нашего , института Петр Александрович Герцен ввел в онкологию постулат, верный и сегодня: ''Раки - все разные''. Одни опухоли можно излечить только с помощью ножа, другие - только с помощью лучевой терапии, для третьих нужна сложная комбинация лекарств илучевой терапии. Важна последовательность лечения, выбор лекарств и их доза. Например, при лечении рака груди используется около 70 активных препаратов. А если говорить об их разных комбинациях или дозировках, то это бесчисленное множество вариантов. Все зависит от степени квалификации врача. Кроме того, необходимо постоянно наблюдать за развитием всех процессов. К сожалению, люди часто забывают, что онкологический больной, раз пролечившись, должен обязательно наблюдаться у специалиста, чтобы оценивать состояние организма и не допустить "возврата" заболевания.
Очень мешают нам некоторые стереотипы. Ну, например, раньше считалось, что "химия" назначается только безнадежным больным. Сейчас это совсем не так. Есть целая группа опухолей, которые полностью излечиваются только химиотерапией. Еще одно распространенное мнение: если врачи отказываются от операции - значит, все очень плохо, оперировать просто поздно. Неверно! Именно успехи онкологии позволяют иногда избежать операции. Хотя все это, конечно, тоже сугубо индивидуально.
- Среди мифов, сложившихся вокруг зловещего недуга, есть и такой: рак - это что-то вроде злого рока, клейма, которое человек получает чуть ли не с рождения, иногда - по наследству. Kакую роль, на ваш взгляд, играет фактор наследственности в развитии болезни?
- Существуют специальные генетические кабинеты, которые занимаются этой проблемой. Например, ведутся наблюдения за людьми, у которых родители когда-то лечились от злокачественных опухолей. Установлено, что они болеют раком ничуть не чаще, чем все остальные. Так что, говорить о какой-то изначальной обреченности человека с "плохой" наследственностью не приходится. Другое дело, что если в семье повторяются случаи заболевания раком, то надо максимально внимательно относиться к своему здоровью.
- Рак до сих пор считается прежде всего болезнью тела. Как, на ваш взгляд, влияет на этот недуг состояние души человека? Можно ли говорить о связи опухолевых процессов с "накопленными стрессами или депрессиями?
- Для меня такая зависимость очевидна. Если мы начнем анализировать истории болезни наших пациентов, то обязательно выявим причинно-следственную связь между каким-то потрясением, горем, психической травмой и провоцированием процесса развития опухоли.
- Далеко не все онкологи "видят " эту связь.
- Думаю, что это последствия узкой специализации в медицине. Что чаще всего "видит" онколог? Рак, наиболее явную его причину - допустим, курение при раке легкого - и методы лечения. В лучшем случае он попутно - просто в силу внутренней культуры - пытается помочь пациенту решить возникающие психологические проблемы. Не более того. С другой стороны, есть целая область знаний - психотерапия. Врачи-психотерапевты лечат душу, но обычно почти ничего не знают об онкологии и вообще маловато знают о болезнях тела. И только сейчас формируется область знаний "на стыке" нескольких наук: психосоматика. Она специально занимается изучением сложнейших взаимосвязей психики и тела человека. Я проходила специализацию на кафедре психотерапии именно как врач-онколог. А потому могу с уверенностью сказать: в ста процентах случаев онкозаболеваний
присутствует фактор стресса, сильных и длительных отрицательных эмоций. Возможно, он не решающий и уж, конечно, не единственный, но он создает "фон" для развития болезни. Не менее важно, что он может стать причиной неуспеха при лечении.
Мы точно знаем: если нам удается помочь пациенту справиться с психологическими проблемами -результаты лечения бывают лучше. Если нет - при той же патологии, той же стадии болезни результаты будут заведомо хуже. В США есть целое направление духовного целительства злокачественных опухолей. И, поверьте, это очень серьезно, это не имеет никакого отношения к шарлатанам и гадалкам.
- Если можно, поясните на примере, с какими психологическими проблемами вам приходится сталкиваться.
- Наши больные обычно оказываются в своеобразной ловушке тяжелого диагноза. Это накладывает отпечаток на отношения с близкими людьми, возникают барьеры в общении. И мы даем, казалось бы, простые советы. На-пример, пациенту иногда нужно всего лишь подойти к своим близким и спокойно сказать: "Я хотел бы открыто обсуждать эту проблему". Или наоборот: "Я не хочу говорить на тему моей болезни". Главное, что это должно быть его решение - вместо недомолвок, взаимной неловкости или натужной бодрости.
Ни в коем случае нельзя, чтобы пациент ставил перед собой какие-то конечные цели. Ну, например, мать мечтает дожить, дождаться, пока сын поступит в институт. Мы знаем такие примеры: цель достигнута, сын поступил в институт - и мать вскоре погибает. Потому что выполнила некую внутреннюю программу - и перестала сопротивляться болезни.
Еще один важный момент. Люди понимают: все мы смертны. Но надо разобраться, что именно больше всего пугает человека, думающего о возможной близкой смерти. Один боится, что его не смогут достойно по-хоронить. Другой - что он будет умирать в мучениях. То есть человек страшится не самого смертельного недуга, а вполне конкретных обстоятельств. И если помочь убрать эти страхи - меняется и отношение к болезни. Но все это - сугубо индивидуальные процессы, требующие очень много времени, терпения и сил. А еще надо уметь понять пациента, представить себя на его месте. Знаете, недавно я была на конгрессе онкологов в США. Там демонстрировался специальный тренажер - так называемый шлем виртуальной реальности. Он позволяет имитировать состояние человека, который перенес химиотерапию, - анемию, слабость, тошноту... Поверьте, врач, "примеривший" на себя ощущения больного, уже иначе будет относиться к нему.
Мы всегда работаем со своими пациентами еще и как психотерапевты. Используем музыку, гипноз, арт-терапию, арома-терапию. Пока специалистов, активно использующих эти методики в онкологии, очень мало. Но я уверена: по мере накопления знаний, взаимосвязь состояния психики и развития раковых заболеваний станет очевидной для всех.
Беседу вела Светлана СУХАЯ.
"Труд", 28 января 1999 г.
|
