Полная опасных приключений жизнь героинь писательницы Дарьи Донцовой вот уже несколько лет отвлекает многочисленных читательниц от грустных мыслей и житейских проблем. Оказывается, самого автора когда-то ее героиня по-настоящему спасла от смерти.

- После четырех операций под общим наркозом наступает состояние, когда перестаешь осознавать, где ты, в каком времени, кто ты. Открыв глаза, я увидела потолок и поняла, что пока жива. Вдруг в палату входит женщина в норковой шубке, с пакетиком, идет ко мне, а из пакетика сыплются пирожные. Сперва я решила, что это какая-то подруга прорвалась в реанимацию. Но почему в шубе? И почему ее никто не останавливает? Тут женщина исчезла. Просто растворилась в воздухе. И я подумала, что нужно срочно вызывать психиатра.

- Вы оказались в реанимации в результате детективной истории?

- Нет. Хуже. Мы с компанией наконец-то после перестройки накопили на экзотическую поездку в Тунис. Два дня купались и загорали, а потом я почувствовала дискомфорт. Оказалось, что мгновенно возле моей груди образовалась какая-то опухоль величиной почти с грудь. С нами на отдыхе была моя подруга-хирург. Взглянув на опухоль, она настояла на срочном возвращении в Москву и отвела меня к онкологу. Пожав плечами после моих настойчивых уговоров, врач сказал: "Восемь месяцев". Этот срок жизни оставался мне с бурно развивающимся раком груди.

- Все-таки вы решили оперироваться?

- Я решила использовать последний шанс. У меня двое сыновей. Один, правда, приемный, но мы с мужем никогда не делили детей на своих и чужих, и несовершеннолетняя дочь Маша. Мой муж, ученый-психолог, интеллигентный, мягкий, тихий человек, без меня не справится по жизни со многими проблемами. Кроме того, у меня три собаки. Кому нужен мой зверинец? Кому нужна моя пожилая мама? Кому нужны мои дети? Кому нужен мой муж? Правда, с мужем вопрос я почти решила. Попросила мою незамужнюю подругу в случае моей смерти выйти замуж за Александра Ивановича. Она отказывалась, но под моим напором согласилась. Однако я приняла решение - мне совершенно необходимо жить.

- Вам сделали четыре операции?

- У нас онкологи режут интересно - по кусочкам. Казалось бы, проще всего положить человека на стол и отрезать ему сразу все. Но это не наш метод. Меня резали и вводили в общий наркоз четыре раза. Я прошла все этапы. Сильную лучевую терапию, операцию, химиотерапию. И я знаю, что рак боится сильных людей. Если ты твердо решаешь жить, болезнь отступает. Просидев год в онкологической клинике, я насмотрелась всего. Достаточно "легкие" женщины складывали в бессилии руки и умирали. А практически безнадежные больные вставали и возвращались к жизни. Ощущение в реанимации не из самых приятных. Потому что там все время кто-то умирает. И, как ни старайся, не получается абстрагироваться от этого. Вчера беседовали с соседкой, а сегодня ее уже увезли в морг. А операция у нее была такая же, как у тебя. И тогда мой муж принес мне бумагу и предложил: "Пиши, чтобы отвлекаться. Реальность отойдет на второй план. А вот эти твои видения - наверное, твоя будущая книжка. Ты всегда мечтала написать книжку. Но не было времени. И вот теперь времени достаточно. Пиши". Я поверила ему. Вместо стола он принес книжечку "Семь подвигов Геракла". Она до сих пор заменяет мне стол. Я на ней пишу ручкой, как на планшете. Никаких компьютеров не признаю. Из больницы я вышла с четырьмя готовыми книжками. Самая смешная - "Дантисты тоже плачут" писалась в период прохождения химиотерапии.

- Вы правда всегда мечтали стать писательницей?

- Это громко сказано. Я восемнадцать лет проработала в ежедневной газете "Вечерняя Москва". Выезжала из дому трамваем к семи утра, а вставала в полпятого. Со мной от стадиона Юных пионеров ежедневно ехала побираться на Ваганьковское кладбище свора бродячих собак. Я вырастила троих детей. При этом всегда отличалась маниакальной чистоплотностью, как те сумасшедшие хозяйки, которые стряхивают с кресла пыль, после того как на нем посидел гость. На дорогие игрушки и самокаты вечно не было денег. А нужно было сына Аркашу растить без алиментов. Поэтому в доме нашем поселились хомячки ценой тридцать копеек, рыбки, собаки и даже удав. Обмотавшись удавом, ездили купаться в Серебряный Бор и распугивали всех отдыхающих. Сын чувствовал себя самым счастливым мальчиком. О каких книгописаниях при такой жизни могла идти речь?

- Муж вместе с описаниями подвигов Геракла, ручкой и бумагой принес вам новую жизнь?

Да. Я начала видеть в подробностях все коллизии своих будущих книг. Видеть и слышать. Это называется "впадать в творческий транс". Со мной случилось такое стихийно. Сначала я не могла даже остановить картину, события проносились, как скорый поезд. Моя книжка "Дама с коготками" вся состоит из кусков, потому что стоило отвлечься - и терялась нить. Теперь могу сказать героям "стоп", сделать неотложные дела и вернуться в тот же эпизод. Мне интересно с моими героями. События захватывают меня, потому что я сама не знаю до самого финала, кто убил. Я в диком кайфе от самого процесса письма. Мой муж называет это "оргазм от пишущей ручки"! Если я не написала свои положенные пятнадцать страниц в день, превращаюсь в злобную мегеру, придираюсь к родственникам. И дочка отправляет меня в кабинет. Так всем спокойнее.

- Значит,теперь, излечившись от страшной болезни, вы не потеряли интерес к творчеству?

- Как все люди с моим диагнозом, я живу в постоянном страхе. До сих пор я сижу на гормонах. Пять лет после операции не прошло. Каждое неприятное ощущение в организме наводит на мысль - это рак. Тут недавно заболела спина, я пошла к хирургу на обследование. Он сообщил мне мрачно, что у меня межпозвоночная грыжа. Я запрыгала по комнате от счастья! Он смотрит и не понимает, чему я радуюсь. Другие на моем месте плачут от боли.

- История ваша почти мистическая, необъяснимая.

- Почему же? Мой дедушка был ткачом на Ивановской мануфактуре. Он приходил домой, садился у окна, брал тетрадь, замусоленный карандаш и писал, как степной акын, все, что видел. Сохранилась огромная пачка как документ эпохи: "Вот идет Васька. Он купил булку". Без этого дедушка жить не мог. Генетика взяла свое. Держа в руках, ручку перед листом бумаги, я впадаю в транс, как буддистский монах. Мой муж очень понаучному это объясняет, А я рассуждаю проще: после смерти Груни Васильевой родилась Даша Донцова, и началась совершенно новая жизнь совершенно нового человека.

- Кто такая Груня?

- Это я в прошлой жизни. Мне родители дали имя Агриппина. Наградили. В издательстве редактор решил, что это псевдоним. Сказал: "Нужно придумать другой. Это длинно и на обложке некрасиво". Я показала паспорт. Тогда редактор сказал после паузы: "Все равно некрасиво". И родилась Даша. По знаку зодиака я близнец. Но всю жизнь удивлялась, не замечая в себе никакой раздвоенности. Но вдруг все проявилось. Я превратилась из "совы" в "жаворонка", полностью изменился биологический ритм, стала равнодушно относиться к разбросанной в прихожей обуви, изменились мои обычные болячки, вкусы, привычки. После всего пережитого я стала оптимисткой. И неслучайно в подробностях рассказываю все это. Ведь женщин с таким диагнозом очень много. И не каждая понимает, что страшный приговор становится по-настоящему страшным, когда сама себе даешь право на слабость. Или, как я вчера услышала по "Русскому радио": "Даже если вас съели, остается два выхода". Я очень уважаю Алену Апину после статьи, в которой она всем рассказала про суррогатное материнство. Лично я эту певицу не знаю. Но хочу выразить ей благодарность за то, что на своем примере она дала надежду многим женщинам, попавшим в аналогичное положение. Это наш долг - спастись самим и протянуть руку помощи другим.

- Незримо в нашем разговоре присутствует ваш муж. Его роль в вашей драматичной истории неоценима. Не так ли?

- От меня на жизненном пути сбежали двое мужей. Осуждать их за это я не берусь, поскольку жена-журналистка - это тяжелый крест. Мне безумно повезло, что мы с Александром Ивановичем встретились. Когда домашние узнали о моей болезни, они ни разу не проявили ко мне жалости, не носили кофе в постель. И я только потом поняла, как они правильно делали. Мне не оставили времени жалеть себя. На лице мужа ни разу не прочиталось, что я теперь какая-то другая. Просто, однажды заметив, что мне тяжело убирать квартиру, он привел в дом домработницу. Без лишних объяснений, без розовых соплей. Да, лежа в больнице, я видела такие варианты, когда мужья входили в палату и говорили жене открытым текстом: "Ну и зачем ты мне теперь нужна?!".

- Запросто!

- Я говорила бабам тогда: "Кончайте плакать! От предателя нужно избавляться без слез!". Будет другая жизнь. Будет другой мужчина. После операции, прогуливаясь на даче в Переделкине, я повстречалась с одной писательской вдовой. Она и в старости осталась эффектной дамой, а в молодости о ее романтических подвигах легенды ходили в поселке. Я рассказала ей о своих бедах. А дело было летом. Она говорит: "Момент!". Задрала кофту, показала шрамы от такой же операции и сказала, что ей все это "хозяйство" отрезали чуть ли не в сорок втором году. Всю жизнь, оказывается, это не мешало ей заводить романы с писателями, композиторами, художниками, заставляя мужа безумно ревновать. Так что не бюст приманивает мужчину, а что-то другое!

Надежда КУПСКАЯ
Мегаполис-Экспресс №3
21 января 2002 г.